Павел Флоренский Духовная поэзия

Андрею Белому Ты священным огнём меня разом увлёк! – песнопения волны носились... Хризолитовых струй всюду виделся ток, золотистые змейки искрились. Жидким золотом вдруг засверкал океан – огневеющим кружевом линий. Потянулся столбом голубой фимиам и в эфир отвердел тёмно-синий... Звёздная дружба I. На мотив из Платона Душа себя найти желает. Томится по себе самой. Тоскливо по себе вздыхает и плачет в горести немой. Дрожащий в тусклых очертаньях пред ней витает мир идей, и Эрос, – мощный чародей, – Душой во сне или в мечтаньях в какой-то миг овладевает. Душа томится и рыдает. И вот почудилось, что снова Душа-близнец ей найдена. Полёт в Эфир свершать готова на белых крыльях не одна. Но сон проходит, и тоскливо она взирает вкруг, стеня. И шепчет страстно-сиротливо: «найди меня, найди меня...» 1905 У окна [За окном – деревья, осыпанные снегом] – Гляди-тко, родимый. Гляди-тко: в цвету за окнами вишни белеют, и ветром весенним – смотри! – налету несёт лепестки их и веет! – «Ах, нет, ты ошиблась, – то ветер свистит, метельный и мертвенно-белый. Прохожий замёрзший – вон видишь?– спешит и дышит на ус индевелый». – Мой Брат! О, мой милый! пахнуло теплом. Послушай: ...гудят колокольни. В истоме всё в сладкой за этим стеклом. Пойдём же к истоме безбольной! – «Там нет лепестков: так куда ж я пойду. По савану? в снежные хлопья? Там ветви стенают в холодном бреду и тянутся к небу, как копья». – Не саван! Нет, это – венчальный убор. Дрожит моё сердце: Он близко... Спешит Он... мелькает скрозь серый забор. Вон, снова мелькнул, – ты вглядись-ка. – «Я вижу наш скучный, гнилой частокол. Он в дали беззвучной кривится». – Во двор входит!.. Вот, уж во двор Он вошёл. Я чую шаги... Он стучится!.. Два рыцаря Мы на время забудем проклятья. Поцелуем друг друга в уста мы и, обнявшися крепко, как братья, сломим копья с тобою в честь Дамы. Дни и годы сурово сражались... Жестоки были честные сечи. Мы, всплакнув, за оружие брались после кроткой и ласковой встречи. Солнце алое – помнишь? – взглянуло грустным вечером в купах янтарных. Вспоминаешь ли, Брат, как тонуло и зарделось меж тучек пожарных? Ты ли плачешь, Друг с милой улыбкой, как тоскуя заплакал тогда ты: лист осинника стаивал зыбкой и смолою закапал на латы. Оба правы... и оба несчастны... Наши нити сплели злые Норны. Лист кружил. Взор туманился ясный. Наполнялся слезой необорной. Свидание «там» А, старый Товарищ! Давно не видались, давно уж с тобой в поединке не дрались. Ты помнишь ли наши взаимные раны? Садись, раздевайся. Вот, чаю стаканы. Ну что, на дворе, видно, хуже и хуже? Гляди, весь в звездах ты. Согрейся со стужи. Твоя борода индевеет от снега. Садись, тут охватит приятная нега. Вот, жидким топазом здесь ром золотится, и огненным глазом полено искрится. За окнами свищут нагайки злой вьюги, но мы – у камина, мы – будто на юге. А помнишь ли? Розно мы шли по дороге, и вызовом грозно трубили мы в роги. То осенью было. Листов багряница носилась по ветру, как поздняя птица. Потом наступили сырые туманы, и мы наносили взаимные раны... Давай твой стакан мне, – налью ещё чаю. А знаешь ли, Друг, по тебе я скучаю, с тех пор как расстался на поле с тобою и снежно-пустынною брёл пеленою... ………………………………………… Как злится-то вьюга! Чего она хочет? Сама над собою бессильно хохочет. Святая настанет: вот близко уж время. Из гроба восстанет Жених и всё бремя нам сделает лёгким, и радостно вскоре раскроются крылья в лазурном просторе. Звезде Утренней Богородица ясная, не оставь, помоги. Жизнь мятётся ненастная, обступили враги. Розвым облачком, Нежная, Ты в лазури скользишь, – жду в тревоге мятежный я, жду я мира. Дай тишь! Пронизается алостью далей синяя муть. Вновь Нечаянной Радостью не зардеется ль грудь? * Мариам ясно-взорая, тихим оком взгляни. Ты – Помощница скорая, Ты засветишь огни. Ведь в потьмах бегу тропкою ядовитых зарниц. И с надеждою робкою не поднять мне ресниц. Волоса золочёные обвивают Звезду: через слёзы солёные вдаль смотрю и бреду. Эпитафия незнакомой девочке Нежной рукой до полдня сорвали бутон ароматный, снежность не дав запылить знойному ветру с пути. Жизни тебя суетой не запачкав, родимая дочка, и непорочной взяла Скорбная Матерь от нас. Amor fati День и ночь проходят ровной чередой, а ты не видишь, как безмолвно я страдаю и не жалуюсь ничуть. Было время: я подняться думал вверх струёй фонтанной. Но, поднявшись до вершины, низвергался с высоты. Я сказать тебе не смею (да и чем ты мне поможешь?) и, томяся неисцельно, я стараюсь хоть заснуть. И душа полна тоскою (не понять тебе усопших!), смерть повила взор печальный – чёрным крепом мнe глаза. Близка гибель, – Бог далече, и Ему душой молиться я не смею, я не в силах, и молчу, потупя взор. Ты же, кроткий, агнец Божий, помолись хоть ты, коль можешь, помолись в смиреньи чистом за томящихся душой. шины для внедорожников